Постмодернизм. Мнение

Чтобы писать о постмодернизме, необходимо быть предельно корректным. Для этого, в свою очередь, нужно фальсифицировать свое мнение, - это почти неизбежно. Однако сами разговоры о неизбежности фальсификации - уже вроде правил игры в постмодерн или постмодернистского кодекса чести.

Следующая оговорка касается понятия "постмодернизм", которое передает не совсем то значение, что обычно вкладывают в иноязычные аналоги. Правильнее было бы говорить, например, "постсовременность". Во-первых, это потеря некой адекватности течению времени, ситуация, предполагающая возможность "одновременного" нахождения в разных временах. Во-вторых, то, что наступает после Нового времени, указывает на его исчерпанность. Слово же "постмодернизм" воспринимается, прежде всего, как "после модернизма". В принципе, и такое понимание не лишено некоторого смысла, однако принимать его за базовое лучше не станем.

Таким образом, термин "постмодернизм" достаточно неудачен, но вряд ли стоит отказываться от понятия, давно и прочно обосновавшегося в нашей культуре. Что касается варианта "постмодерн", - он еще более некорректен, ибо отсылает к узкому понятию "модерн" - локальный художественный стиль рубежа веков. В шутку, словом Post-modernism мы обязаны тому, что "многие постмодернистские здания восходят к характерному образчику раннего модерна - большому кассовому залу Венского управления почтовых сберкасс (post - почта (англ.))". Основными категориями, описывающими реальность постмодерна, являются: плюрализм, децентрализация, неопределённость, фрагментарность, изменчивость, контекстуальность.

Последнее замечание связано с отсутствием предмета речи. Строго говоря, нет ничего такого, что можно было бы назвать постмодернизмом. Его понимают, главным образом, как метод работы, который мы вольны выбрать и которому вольны следовать. Для меня же это не "течение", не "школа", не "эстетика", а современное умонастроение и мировосприятие. В лучшем случае, это чистая абстракция, не связанная с определенным субъектом. Нельзя одобрять или не одобрять небо, море, климатические условия. Это данность, это среда обитания. Пока есть люди, которым нравится эта среда, - она имеет право на существование и признание. Корректнее говорить не о постмодернизме, а о "ситуации постмодернизма".

«мир коллажа маленьких людей»
В "новом" мире уже нет места суперпроектам, вовлекающим людей в единое поле с целью их осуществления. Постиндустриальному обществу чужды "титанические" начинания, будь то "великие стройки коммунизма", "поворот рек", освоение целины или отправка человека в космос. И не в силу того, что они не нужны, а потому, что им не придается значения. Я не знаю ни одного пропагандистского лозунга, связанного со строительством Международной Космической Станции или экспериментами над "солнечным парусом", зато превосходно помню ВИА "Самоцветы" и песню "Строим БАМ". Единственная задача, которую по непонятным мне причинам пытались сделать общенародной, - это строительство храма Христа Спасителя, так и не нашедшее, кажется, отклика (разве что усмешек) в обществе.

Сегодня ничто не укладывается в схемы и не поддается классификации. Мы наблюдаем "мир коллажа": фрагментарность и неопределенность, отрывки песен, фраз, короткие заголовки статей, реклама, - смена цветовых пятен в калейдоскопе, обмен знаками. Эта тенденция открывает большие возможности для развития индивидуальности, демассификации личности и культуры.
"Психологическое удовлетворение от небольшой работы, скромного потребления и открытых отношений с другими людьми, природой и самим собой, отношений, не измеряемых вещами", "на смену принципу производительности должен прийти принцип удовольствия" - по мнению Этциони, человеку необходимо вырваться из пределов материального производства - царства отчужденного труда - и погрузиться в мир игры и фантазии. Таких же взглядов придерживается и Герберт Маркузе, говоря в своих трудах о том, что товары поглощают людей и манипулируют ими. "Ложные потребности - это те, которые навязаны общественными силами, заинтересованными в подавлении индивида.

Единственные потребности, которые должны удовлетворяться - витальные: питание, одежда, жилье. Освобождение человека от тотального контроля общества целиком зависит от осознания своего рабства. Свободные выборы господ не ликвидируют деление на господ или рабов. Выравнивание классовых различий - идеологическая функция средств массовой коммуникации. Люди узнают себя в своих товарах, начинают подчиняться законом, диктуемым этими вещами." Маркузе вводит новое философское понятие одномерной реальности, которым определят существование общественности с начала XX века. Он пишет одновременно обо всем и ни о чем, - занимательное собрание афоризмов, курьезные споры с самим собой, однако это и есть суть философии постмодернизма. И если кто-то серьезно пожелает разобраться в этой проблеме, то работы Маркузе - лучшее пособие. Чего стоят такие изречения, как:
- Искусство не может изменить мир, но оно может изменить условия и воспитать таких людей, которые смогли бы это сделать.
- Свобода выбора - маленький выбор между основными потребностями.
- Знание всей правды вряд ли можно назвать счастьем.
- Тирания должна быть сломлена, если человек хочет стать истинным обладателем мира.

литература мифов
Ситуация постмодернизма благоприятна для создания красивых многообразных мифов, пользующихся очень хорошим спросом. Так, в литературе стали популярными эпосы типа "Нарнии" К. Льюиса и приключений хоббитов Д. Р. Р. Толкина. Нужно отметить, что это - еще самые удачные и интересные произведения среди того несметного количества книг в стиле "фэнтези", которые появились на прилавках и в лотках. Общие их черты - однотипность героев, схожесть сюжетных приемов и непрофессионализм авторов. Наряду с появлением сказок о прошлом (именно прошлом, потому что используются мотивы сказаний и преданий старины о колдунах, героях, драконах и пр.) поднялась также волна детективов-боевиков, рассчитанных на "легкое" чтение в общественном транспорте или в обеденный перерыв, где книга выполняет функцию сокращения времени, а не несения информации. Приведу пример ситуации, характерной для того времени. У студентов гуманитарных ВУЗов существовало такое развлечение: они подходили к лотку с «занимательной литературой» и спрашивали: "А у вас книги есть?".

В последнее время очень заметными стали произведения, рассчитанные на образованного, слегка циничного читателя. Я бы даже сказал, на "модного", современного человека, который чуть-чуть знает философию (экзистенциализм, в частности), чуть-чуть разбирается в искусстве, политике, бизнесе, возможно, увлекается религией, - знает и умеет жить в "новом" мире. Такой читатель родился в СССР и немного ностальгирует по соц-реализму, но, тем не менее, приспособился и исповедует западный образ жизни... Самыми яркими и запоминающимися авторами этого направления стали Владимир Сорокин и Виктор Пелевин, чьи произведения пользуются большим успехом у "модной" молодежи и которые уже называют "культовыми". Но, в отличие от упомянутых выше, они выгодно отличаются постмодернистской тонкостью, этаким умелым радикальным эклектизмом.

Теперь постмодернизм находят разве что не у авторов античности. Конечно, мы не литературоведы, а всего лишь читатели, и не можем профессионально заниматься критикой. Мы рассматриваем возникшую ситуацию, как публика, которая смотрит, читает, слушает, ведь и в кино, и в музыке возникло то же положение, что и в литературе и архитектуре. И раз уж мы заговорили о культовости:

феномен культа
Постмодернистский тип устроения мифологий отлично проявляется в феномене культов, объединяющих несколько произведений разных искусств под одним названием с одними героями: фильм и продолжения, книгу и продолжения, индустрию сувениров, игрушек, футболок и одноименных сладостей, поддержку в виде компьютерных игр, позволяющих самому становиться субъектом мифа и т.д. и т.п. Яркие примеры культов последних лет: "Звездные войны", "Титаник", "Брат". Выстраиваются достаточно навязчивые "идеологии", магия названия затягивает в орбиту "параллельного мира" все больше людей, денег и территорий. С другой стороны, это идеологии насквозь игровые, карнавальные, неспособные претендовать на роль истинных. Очень часто отдельные составляющие культа отыгрывают один и тот же сюжет по-разному, очень высок процент вариантности. Кроме того, каждый из них заранее обречен на скорое забвение, - мода меняется быстро.

Постмодернизм - опыт непрерывного знакового обмена, провокаций и перекодировок. Этим вполне объясняется пресловутая постмодернистская текстуальность: постоянный обмен смыслами стирает различия между "своим" и "чужим" словом, введенный в ситуацию обмена знак становится потенциальной принадлежностью любого участника обмена.

Субъекты постмодернистской игры обнаруживают удивительные способности к метаморфозам. Роботы-трансформеры, превращающиеся в танки, ракеты и самолеты, - игрушки эпохи постмодернизма.

С самого раннего детства у вашего ребенка в руках несколько раз в году умирает "тамагочи", и смерть становится для него не более чем знаком, надписью "Game Over" на дисплее. Происходит быстрая метаморфоза, и игра начинается снова, но вот что интересно: в Японии существуют кладбища электронных "друзей". Клипы Питера Габриэла или, например, "Черное и белое" Майкла Джексона - маленькие шедевры эпохи постмодернизма. Обесцвеченный негр Джексон вообще очень постмодернистский персонаж. Герои знаменитого советского мультфильма "Пластилиновая ворона" по цепочке превращаются друг в друга, деконструируя по дороге басню Крылова. Строгое произведение с очень определенной моралью оборачивается дурацкой игрой в переодевания с запретом стоять и прыгать там, где подвешен груз. В США есть художники, делающие на заказ гробы, которые на годы, предшествующие вашей смерти, могут быть трансформированы в обеденный стол или в книжные полки. Деление жестов на "творческие" и "бытовые" теряет всякий смысл, жизнь и искусство больше не соотносятся. Так, в пересечении границ между элитарным и массовым постмодерн доходит до неразличения повседневной и художественной практики

иерархия контескта
В мире иронии и языковых игр никакой текст не наделен особыми привилегиями и не может звучать как манифест, претендующий на выражение общезначимой истины. Постмодернизм, таким образом, выступает против любых монополизирующих тенденций в культуре, являясь залогом недопущения тоталитаризма любого вида.

Американский музыкант Джон Кейдж говорил, что для него кряхтение публики и стук дверей во время выступления становится частью музыки. Постмодернистское произведение - открытая структура, с готовностью принимающая в себя голоса контекстов. Периферийные явления приобретают статус центральных, что, в общем, простительно, если учесть, что речь идет как раз о некорректности вопроса о "первостепенности". То же и с жанрами: их нельзя сравнивать, делить на более и менее значимые. Во мне вызывает сопротивление любая культурная иерархия. Я одинаково ценю Бетховена и постпанк, Шекспира и Тома Стоппарда ("Розенкранц и Гильденстерн мертвы"). Не осталось и уникальности жестов. Культура постмодерна переплетает искусства: изо с театром, музыку с изо и т.д. И дело, конечно, не в курьезных подвигах ("Английская национальная опера предлагает сегодня зрителям новый "ароматизированный" вариант оперы Сергея Прокофьева "Любовь к трем апельсинам"... Вдобавок к музыкальному и зрительному восприятию добавилась возможность обонять. Находка состоит в том, что каждое сиденье в зале оборудовано специальной ароматической панелью.").

политкорректность
Как отмечалось выше, наступление постмодерна сопровождается отказом от универсальности, от стремления охватить все многообразие бесконечной реальности несколькими общими идеями или какой-то исчерпывающей философской концепцией.

Мягкий постмодернистский тезис о том, что вертикаль - это горизонталь, а горизонталь, на самом деле, - вертикаль, что все культуры равноправны и pавнокачественны независимо от исторической традиции, экономической успешности и количественности, привел к террору меньшинств. Учебные программы американских университетов пересматриваются так, чтобы в них не доминировали белые здоровые мужчины. Часы, отведенные, скажем, Льву Толстому делятся на пять частей: одну оставляют Толстому, другие раздают несправедливо неизвестным классикам разных племен и сексуальных оpиентаций. Известный анекдот - "Следующим президентом США будет одноногая ВИЧ-инфицированная темнокожая лесбиянка," - показывает, как далеко зашло дело. Кроме того, идеи политкоpректности способны снижать и уровень самого "теоретического рынка". Так случилось, скажем, с феминистским движением, которое сплошь и рядом порождает слабую и скучную теорию, слабую литературу, слабое искусство. Главная ценность этого движения в том, что оно "правильное". На краях идей политической корректности возможны, наверное, неожиданно оригинальные и сильные эксперименты, такие как, например, проект "Партии Животных" Олега Кулика, предполагающий борьбу за политические и экономические права животных. Почему мухе, снимаемой в научно-популярном сериале и демонстрируемой после телеаудитории, не выплачивается гонорар?!

человек эпохи постмодернизма
В заключение следует сказать несколько слов о проблемах, связанных с неочевидностью будущего ситуации постмодернизма. Устранив из картины мира "разность потенциалов", избавившись от комплекса вертикали, дистанцировавшись от идеи развития, она, тем не менее, не лишена некой достаточно противоречивой внутренней динамики. Постмодернизм - состояние стабилизированного хаоса. Курьез: советские комментаторы Ч. Дженкса - и те были вынуждены признать, что "при всей печати коммерциализованности и капитулянтства, которую несет на себе постмодернизм, внимание к запросам потребителя является отражением гуманистической ориентации их архитектуры". Постмодерн - культура гуттаперчевая, пластилиновая, удобная. Постмодерн - культура портативная, карманная, игрушечная. (М. Эпштейн о современной американской архитектуре: "Не из земли ... растут эти чудеса, а насажены сверху, сброшены с кранов, как рекламные игрушки..."; "Каждое здание - только образ того, чем может быть здание, только декорация, которую легко снести и заменить другой.") Постмодерн - культура для потребителя.

Средний человек эпохи постмодернизма - инструмент по производству и удовлетворению желаний, причем желания становятся все замысловатее, а способы реализации - все изощреннее. Сейчас формируется новый образ человека, обладающего специфической "постмодернистской чувственностью" - особым, плюралистским отношением к миру, избегающим излишнего обобщения и диктата тоталитаризирующих истин. Это не сверхчеловек и не последний человек. Это просто другой человек, мировоззрение которого как раз и призвана описать постмодернистская философия. Но, "Все имеет конец. Это конец сам по себе конечен, дискретен. Раз, и все. И гаснет экран галлюцинации, называемой современным миром. И в прах превращаются трупы телеведущих, ценные бумаги, полицейские управления, аккуратные политики в костюмах, дядюшки Скруджи из Трехсторонней комиссии и Чэйз Манхэеттен банка, сумасшедшие ученые с клонированной овцой Долли, цветные журналы с загорелыми девицами на пляжах и хитроглазые перверты дизайнеры "нового мирового порядка". Это точно. Это наверняка. Это вне сомнений."